Война, еврейское гетто, идет маленькая девочка, на груди нашита шестиконечная звезда. Ее останавливает холеный эсесовец. — Юде? — Нет, блин, техасский рейнджер!
— Нет Сёма, не поеду я в Израиль. И что с того что там я буду иметь достойную старость, ведь здесь, в Мюнхене, я работаю в муниципальном морге за смешные деньги, но зато я каждый день сжигаю в печи немцев!!!
— Доктор, ну шо там у меня? — Да, Абрам Соломонович, вот тут на снимке мы обнаружили у Вас какое-то образование… — Шо значит какое-то?! Не какое-то, а высшее юридическое!
— Сара, выполни мою последнюю просьбу! Сожги моё тело в крематории! Прах положи в конверт, напиши там: «ТЕПЕРЬ ВЫ ПОЛУЧИЛИ С МЕНЯ ВСЁ», и отправь в налоговую.
В Одессе эпидемия холеры. В холерном бараке старый еврей подзывает доктора: — Ой, я таки умираю... Позовите, пожалуйста, священника... — Вы хотите сказать раввина? — Нет-нет... священника... Позвали ему священника из ближайшей церкви, еврей диктует завещание: — Так как жена моя умерла, а детей у нас нет, завещаю всё своё состояние синагоге – половину на нужды бедных, половину – на её собственные нужды. Свидетели расписались, священник ушёл. Доктора же разбирает любопытство. — Скажите, а всё-таки почему вы позвали священника? Почему не раввина? Больной смотрит на доктора удивлёнными глазами: — Доктор! Ну шо вы такое говорите?! Ребе – в холерный барак!
Умирает у еврея жена. Сидит он возле кровати. Жена спрашивает: - Дорогой, когда я умру, ты женишься еще раз? - Нет. - Но почему? Ты ведь еще мужчина "хоть куда"! - Знаешь дорогая, лучше тебя мне не найти, а такую же я не хочу.
Продюсеру, его давняя знакомая, привела на пробы свою великовозрастную дочь, которая крайне не воспитана и истерична. После одного съёмочного дня, продюсер вытирая пот со лба, произносит: - Ну вот, ещё одна звезда, на букву "ПИ"...
— Абрам, когда вы мне отдадите занятые 100 долларов? — Изя, извините, но я очень сильно болею, сейчас отдать не могу. — Абрам, тогда если что, то будем считать, что это я вам скинулся на похороны.
Самуил Яковлевич Маршак, проводив в эвакуацию жену и младшего сына, сам остался в Москве со своей старой многолетней секретаршей, немкой по происхождению. Когда по радио объявлялась воздушная тревога, он стучался к ней в комнату с неизменными словами: «Розалия Ивановна! Ваши прилетели!»
Сара Моисеевна отчитывает сноху: — Полы подметать не умеешь, еду плохо готовишь, сына моего пилишь, шо ты за женщина?! Вот я в твои годы… — Вы в мои годы, мама, уже третьего мужа похоронили…
Воскресное утро. Выходят на балкон 2 одесситки. — Софочка, ты шо, заболела? — Да с чего ты взяла? — Отчего к тебе каждое утро приходит доктор? — Ну и шо? А если к тебе каждое утро приходит майор, так шо, война началась?
— Абрам Моисеевич, а вы чего без маски на улицу выходите гулять? Неужели ничего не слышали о новом коронавирусе из Китая? Не боитесь заразиться? — Соломон Маркович, мне уже 70 лет, у меня тахикардия, мерцательная аритмия, простатит, сахарный диабет, камни в почках и желчном пузыре, плюс аллергия на собак. Я Вам так скажу, тут такая конкуренция среди стремящихся меня отправить на "тот свет" болезней, что даже если в мой организм этот коронавирус и попадет, то он просто встанет в очередь.
— Абрам Маркович, вчера случайно обратил своё внимание на то, что у подъезда вашей тёщи, стоял катафалк. Вас что, можно таки поздравить? — Ой, что вы, Семён Соломонович! В этом доме около трёхсот квартир, это такая лотерея.