Штирлиц приехал на дачу, закрыл все окна и двери, выключил свет, подкрался к занавеске и... высморкался в неё! Ему хоть пять минут хотелось побыть полковником Исаевым.
Каждая произнесённая фраза — это совокупность сил, которые затрагивают в читателе его логический инстинкт, его музыкальные способности, приобретения его памяти, пружины его воображения, и через посредство нервов, внешних чувств и привычек потрясают всего человека целиком.
В кафе "Elefant" вошёл Штирлиц. — Это Штирлиц, сейчас будет драка, – сказал один из посетителей. Штирлиц выпил чашечку кофе и вышел. — Нет, – возразил второй посетитель, — это не Штирлиц. — Нет, Штирлиц! – закричал первый. И драка началась.
Штирлиц шагал по узкому коридору. Вдруг, впереди оказалась дверь. Он подёргал её за ручку, дверь не открывалась. Пнул её ногой, дверь не открывалась. Штирлиц разбежался и ударил дверь плечом — дверь не открылась. «Заперто» – подумал Штирлиц.
Штирлица вызвали в налоговую инспекцию рейхсканцелярии и спросили: — Штирлиц, на какие средства вы отгрохали себе такую роскошную виллу? — Выиграл в русскую рулетку, – ответил Штирлиц невозмутимо. «Всё-таки Штирлиц невозмутим» – грустно подумал налоговый инспектор. — Возмутим бы уже давно раскололся...
— Где ключ от сейфа?! – заорал Штирлиц и врезал Мюллеру в ухо. — Кстати, у вас не найдётся канцелярских скрепок? Голос за кадром: «Штирлиц знал, что запоминается последняя фраза».
Мюллер знал, что русские, размешав сахар в кофе или чае, оставляют ложечку в чашке, и решил проследить за Штирлицем в кафе. Штирлиц размешал сахар, вытащил ложку, положил её на блюдце и показал язык Мюллеру.
Полковник рассказывает анекдот и все офицеры начинают громко смеяться в голос, кроме одного молодого лейтенанта. — А вы что не смеётесь, товарищ лейтенант? — А я не из вашей части, полковник...
Приходит как-то Гитлер на совещание, а поперёк комнаты стоит здоровенный железный ящик. Гитлер говорит Мюллеру: — Это что такое? — А, это Штирлиц установил новейшее советское миниатюрное подслушивающее устройство. — А чего же вы его не вытащите отсюда, если уж обнаружили? — Мы бы, мой фюрер, с удовольствием! Только его никто поднять не может.