Смешные анекдоты, шутки, мемы и истории

Заказчик сказал, что моё предложение самое выгодное. Не спал всю ночь. Думал, где обсчитался.

Программист — это профессиональный конвертер галлюцинаций заказчика в жесткую формальную систему.

В заповедь «Не укради». Уже внесено 47 поправок.

Юноша:
— Нет никакого смысла идти голосовать, ведь всё равно результаты нарисуют!
Мужчина:
— Результаты заранее подтасованы, но всё равно проголосую, так как лишь в этом случае, я буду иметь полное моральное право обвинять правительство в подтасовке результатов.
Дед:
— Где мой паспорт, бл*ть? Опять эти два муд*ка спрятали мой паспорт!

Молодой писатель приносит свою рукопись на читку редактору. Роман начинается со слов:
"А не испить ли нам кофею? – спросил граф".

— У вас отсутствует конфликт, – говорит редактор. — Надо исправить.
Писатель кивает головой, уходит, и возвращается на следующий день с новым вариантом:
"— А не испить ли нам кофею? – спросил граф.
— Отнюдь, – ответила графиня.
— Брезгуешь, сука! – гневно вскричал граф."

— Уже лучше, – говорит редактор, — но тема любви совершенно не раскрыта, даже не затронута!
Третий вариант романа выглядит так:
"— А не испить ли нам кофею? – спросил граф.
— Отнюдь, – ответила графиня.
— Брезгуешь, сука! – гневно вскричал граф и вы#бал графиню три раза на подоконнике."

— Очень хорошо! – доволен редактор. — Но не раскрыта тема природы…
И так далее, и так далее. После раскрытия тем природы, народа и революции получается примерно следующее:
"— А не испить ли нам кофею? – спросил граф.
— Отнюдь, – ответила графиня.
— Брезгуешь, сука! – гневно вскричал граф и вы#бал графиню три раза на подоконнике.
За окном шёл дождь, полыхала Октябрьская революция, рабочие устало возвращались с завода. Под окном семеро мужиков ожесточённо тр#х#ли дохлую лошадь."

— Прекрасно, просто прекрасно! – радуется редактор. — Осталось добавить уверенность в завтрашнем дне, и сдаём в печать!
Опубликованный роман начинается так:
"— А не испить ли нам кофею? – спросил граф.
— Отнюдь, – ответила графиня.
— Брезгуешь, сука! – гневно вскричал граф и вы#бал графиню три раза на подоконнике.
За окном шёл дождь, полыхала Октябрьская революция, рабочие устало возвращались с завода. Под окном семеро мужиков ожесточённо тр#х#ли дохлую лошадь. Внезапно один из них хлопнул себя по лбу и прокричал:
— Да чего же мы так надрываемся, братцы! Она же здесь и завтра лежать будет!".

В военной части готовятся к смотру самодеятельности. Поставили оперу. Проверяющий генерал недоволен.
— Слишком серьёзно. Что нибудь повесеелее.
Репетируют водевиль. Генерал опять недоволен.
— Слишком сложно. Сыграйте что-нибудь попроще и с солдатским юмором!
— Есть, с солдатским юмором!
На сцене стоит танк. Один боец высовывается из люка башни, второй лежит под танком. Поют оперными голосами.
Снизу:
— А ну-кааа, подай-каа мне клюююч на тридцать вооосемь!
Сверху:
— А гдеее он?
Снизу:
— В п#здеее он!
Хором, повернувшись к залу:
Ха-ха ха-ха ха-ха!

Ситуация с голосованием по поправкам в Конституцию выглядит примерно так:
— Абрам, тебе чай с сахаром или без?
— Таки, лучше без сахара.
— Абрам, на тебе с сахаром, мама уже положила и размешала.

Говорят, что Павел Третьяков запрещал пускать в свою галерею Илью Репина, потому что тот приходил периодически туда с красками и правил свои работы без разрешения Третьякова.

Приезжает заказчик на объект, работяги копошатся. Осмотрелся, щели в полу сантиметров по пять. Он работникам:
— Парни, вы ох*ели такие щели оставлять?
Они ему:
— А те не все равно, один хрен сверху линолеум постелешь.
Он:
— А если не буду стелить?
Они:
— Ты еб*нулся такие щели оставлять?!

Многие люди на столько сильно боятся потерять свой вкус из-за коронавируса, как будто он у них когда-то был.

— Как вчера съездили на встречу с заказчиком?
— Неплохо "откатали". "Три балла" – за технику, "Шесть" – за артистизм.
— Почему за технику всего "три балла"?
— Так у нас вообще ничего не заработало. Зато артистично объяснили, почему оно не заработало...

Что мне говорят: у вас есть две недели.
Что я слышу: у вас есть один день через две недели.

А тем временем, в самом сердце Голландии — в Амстердаме, рассматривается возможность проведения всенародного голосования по поправкам к проституции.