Любимый литературный жанр

У Льва Николаевича в одном из его рассказов есть фраза, заканчивающаяся двенадцатью точками. Двенадцатью! Это не значит, что он палец на клавиатуру положил и вздремнул, нет! Это надо было бороду поднять, перо в чернила окунуть, потом точку поставить, потом снова поднять бороду, обмакнуть перо в чернила, снова точку поставить – и так 12 раз. Это авторский труд!

Как музыку не сортируй, а папку «разное» создать придётся.

Мы не учимся на ошибках. Вот, казалось бы, всем известно, как погиб Пушкин, но в школах продолжают учить стихи, а стрелять по-прежнему не учат.

— Поиграем в тщетность бытия по телефону?
— Давай. Ты где?
— В депрессии и в шаге от алкоголизма.
— Ммм. А что на тебе?
— Ипотека, чувство вины и груз прожитых лет.
— О, да. Продолжай. Я уже трогаю свой диплом филолога и грущу.
— Медленно сажусь в угол и, обхватив колени руками, думаю о том, что сделала со своей жизнью. Она никчёмна и загублена мной.
— Я расплакался и закурил.

Молодой писатель пожаловался отцу, что не знает, как назвать новую повесть. Тот, не читая книги, спрашивает:
— В повести есть барабаны?
— Нет.
— А трубы есть?
— Тоже нет.
— Тогда назови её «Без труб и барабанов».

Один критик вызвал писателя на дуэль, после чего предупредил своего секунданта:
— Если я задержусь, начинайте без меня!

Вам знакомо чувство, когда после 10 дней новогоднего отдыха возникает непреодолимое желание наконец-то перестать отдыхать, валяться на диване, спать и есть? И вам уже не терпится выйти на работу! Вот и мне незнакомо.

Нет ничего полезнее в хозяйстве, чем мужчина, чувствующий свою вину.

Три часа ночи. Муж с женой спят. Вдруг звонок в дверь. Муж, матерясь, идёт открывать.
На пороге подвыпивший мужик:
— Друг, тут рядом, помоги меня толкнуть.
— Ты, мужик, ох...л, что ли? Иди гуляй.
Возвращается в постель.
— Представляешь, какой-то козёл просил его толкнуть. Я его послал.
— Ты просто зверюга какой-то. Ты что, человека выручить не можешь?
Муж, опять матерясь, вылезает из постели, одевается.
Выходит во двор в полной темноте:
— Ну ты где?
Из темноты:
— Здесь я! Здесь, на качелях!

У литературного критика интересуются:
— Как Вам новое произведение автора?
— О, Вы знаете, данная книга показалась мне чрезвычайно человечной.
— В каком плане, человечной?
— Ну в том плане, что она так же, как и мы с вами, на девяносто процентов состоит из воды...

Урок литературы. Учитель спрашивает:
— Ну что дети, вы прочитали Войну и мир?
Молчание...
Один парень подрывается с места, как будто шило в попе, с ошарашенными глазами спрашивает:
— А её чё читать надо было???
Учитель:
— Ну да...
— А я переписал!

Преподаватель литературы спрашивает студентку:
— Если бы вы могли встретиться и поговорить с любым писателем, живым или мертвым, кого бы вы выбрали?
— Живого.

— Нам некогда читать Пушкина!
— Почему?
— Потому, что мы им гордимся!

Один грузин интересуется у другого:
— Вазген, как ти думаэшь, как будит по-английски гогал-могал?
— Навэрнае, Шекспир-мэкспир…

— Привет, ты чего такой расстроенный?
— Да вот... был у меня один приятель. Его первой книгой был букварь.
— А последней?
— А последней — "Альпинизм для начинающих"...

Корней Иванович Чуковский — настоящий гений! Потому, что после строк “... убежало одеяло, улетела простыня” он каким-то чудом избежал рифм “за*б*ло” и “х*йня".

Беседуют две подружки-блондинки. Одна:
- Слушай, а куда пропала Олеся?
- Так она в институт поступила, теперь сидит литературу учит.
- О Божечки ты мой, интересно и чему она может литературу научить....?

Пробовали когда-нибудь смотреть ужастики в нетрезвом состоянии? Получается вполне себе уморительная комедия.

Вот все говорят, что нужно читать классическую литературу. А зачем? Мне, например, доподлинно известно, что Пушкин, когда писал «Евгения Онегина», ни Толстого, ни Достоевского не читал.

"В этом суть. В этом источник силы и залог неизбежной полной победы коммунизма".

Кто медведям лапы рвёт,
Зайчиков под дождь суёт,
Танин мячик бросил в речку,
Обломал быку дощечку.
Каждый знает, это кто,
Это — Агния Барто!

В перерыве судебного заседания адвокат удручённо говорит своему подзащитному:
— Я исчерпал уже все доводы в вашу пользу. Не знаю, что я ещё могу для вас сделать...
— А что, если вы всё возьмёте на себя?

Типичный монолог начальника перед работником:
— Я вовсе не говорил, что это твоя вина. Я сказал, что вину за это будешь нести ты!

Мы не учимся на ошибках. Вот, казалось бы, всем известно, как погиб Пушкин, но в школах продолжают учить стихи, а стрелять по-прежнему не учат.

Льва Толстого, когда он служил в армии, очень расстраивал мат. Когда он его слышал, всякого останавливал.
— Зачем же ты так выражаешься, голубчик, лучше, к примеру, скажи: Ах ты, дордын пуп, Амфидер! Или еще как-нибудь.
Когда Лев Толстой уволился, солдаты с восторгом вспоминали:
— Тут у нас раньше граф служил, ну и матерщинник, слова без мата не скажет, а такое загнет, что и не выговоришь!

Не могу понять, почему все так носятся с Кафкой и Камю как символами депрессивной литературы, ведь есть же сказки Андерсена.

На писательском собрании Маршака окликнули с трибуны: «С. Я., а Вы почему не выступаете?» С. Я. ответил: «Потому, что я не пава».

Один еврей интересуется у своего соседа:
— Абрам Моисеевич! Я слышал, что вы читаете антисемитские газеты!
— Ну да, читаю.
— Но как вы можете!? Вы же — еврей!
— А очень просто. Сначала я читал еврейские газеты. Там такая депрессия, скажу я вам! Все хотят евреев изничтожить, кругом антисемитизм, притеснения, проблемы, все плачут... Я буквально спать не мог! А теперь я читаю антисемитскую прессу - и что вы думаете? Сплошной позитив! Евреи правят миром, они всё захватили, они самые богатые, они везде всё решают.

А ведь если «толкать» — это по-английски "push", то из этого следует, что Толкин — это Pushkin?

Мальчик Антон, читавший школьную литературу в кратком изложении, родился, женился и умер.

"Рукописи не горят", – с претензией на мудрость изрёк Воланд. Но сожжённый второй том "Мертвых душ" предъявить отказался.

— Что такое Графомания?
— Графомания — это такая болезнь, которой болеет автор, а вот страдают от неё — читатели.

— Я вот порой сильно жалею о том, что когда-то в детстве, начал читать книжную литературу. Иногда мне кажется, что все эти литераторы выдавили из меня весь позитивный настрой к жизни.
— У меня после десяти, подряд прочитанных, книжек из серии "лучшая мировая классика", тупо началась депрессия.
— Русская классика построена на страданиях, страдает либо автор, либо герои, либо читатель.

Писать на самом деле очень легко. Ты просто садишься перед пишущей машинкой и начинаешь истекать кровью.

Срочно ответьте мне на один очень важный вопрос:
Постиравшим бельё в стиральной машинке считается: тот, кто загрузил вещи в стиралку или тот, кто их развесил сушиться?

Чувство вины мучило доктора весь день. Как ни пытался он забыть об этом, ничего не получалось. Нервы напряглись до предела. Но время от времени звучал этот подбадривающий внутренний голос:
«Да не переживай ты так. Ты не первый и не последний врач, который сношается с пациентами».
Но тут же неизменно второй, подленький такой голос возвращал его в реальность:
«Но ты же всё-таки ветеринар...».

— Сударыня, давеча купил у Гоголя второй том «Мёртвых душ»!
— Сударь, помилуйте, он же палёный!

— Подвергая героев жестоким страданиям и мучениям, автор стремится вызвать у читателя сопележевание.
— Вы хотели сказать "сопереживание"?
— Да, но нет.

«После всего что мы пережили, после сотни смертей на наших глазах, после трудного, но долгожданного пути домой, всё что мы получили дома это, то что бедные стали ещё беднее, а богатые ещё богаче».

— Извини, но нам нужно расстаться.
— Ну давай, скажи, что я очень хороший человек и это совсем не моя вина.
— Нет-нет, это твоя вина. И как человек ты полное говно.

Встречаются два современных писателя:
— Что-то погода последнее время просто отвратительная!
— Кстати, об отвратительном. Что новенького вы за последнее время насочиняли?

Штирлиц спросил Кэт:
— Вы любите фильмы про любовь?
— Бесспорно! – ответила Кэт.
— А я с пopно, – признался Штирлиц.

Судя по тому, что Достоевского изучают дети в школе, а взрослые его почти не читают, его можно назвать великим русским детским писателем.

Принято считать, что 95% изнасилований происходит по вине потерпевшей.
А остальные 5% — по вине потерпевшего.

Будущее – в настоящем, но будущее – и в прошлом. Это мы создаем его. Если оно плохо, в этом наша вина.