Штирлиц взглянул на стол На нём была расстелена карта. Почти до самой Москвы доползло отвратительное коричневое пятно. Никогда ещё отважного разведчика так неудержимо не рвало на Родину.
Гитлер собирает всех в штабе: — Итак, завтра мы все вместе едем на картошку! Штирлиц не сдержался: — Ура! Совсем как у нас, в СССР! И тут же, решив, что сболтнул лишнего, вышел из строя и решил признаться: — Я русский разведчик Максим Исаев! Фюрер по-отечески улыбнулся: — Ох, дорогой Штирлиц... чего вы только не придумаете, чтобы не ехать на картошку...
— Штирлиц, где Вы так хорошо научились стрелять? – поинтересовался Мюллер. — В ДОСААФе, – ответил Штирлиц и подумал: «А не сболтнул ли я чего-нибудь лишнего?».
Штирлицу объявили, чтобы в субботу он прибыл на субботник. Штирлиц в тихом ужасе. Провал, меня спалили! И решил сознаться лично Мюллеру в том, что он русский шпион. «Штирлиц, ну это уже какие-то детские отмазки! Что-нибудь поновее придумайте!».
«Совершенно секретно! Лично в руки! Рейхсфюреру СС Генриху Гиммлеру! Рейхсфюрер!..» Штирлиц отложил ручку и задумался: «А может всё-таки написать по-немецки?»
В половину пятого утра дверь кабинета Бормана распахнулась и появившийся на пороге мужик в фуфайке, шапке ушанке, рюкзаком за спиной и ППШ в руках, произнёс, глядя Борману прямо в глаза: — Верблюды идут на север! — Верблюды идут в жопу! – вспылил Борман. — Кабинет Штирлица этажом выше. Но его сейчас нет. Он с партизанами мост взрывает! А своим скажите, чтоб пароль сменили! Задрали уже своими верблюдами!
Что-то выделяло Штирлица среди остальных жителей Берлина. То ли это был мужественный профиль, то ли волевая осанка, то ли волочившийся за ним купол парашюта.
Мужчина сидел и выпивал в баре на протяжении всей ночи, и сильно перебрав с алкоголем, его стошнило себе на рубашку. — Вот чёрт, я не могу пойти домой в таком виде, моя жена убьёт меня. Бармен видит это и говорит: — Положите 20-долларовую купюру в карман, и когда она увидит внешнее состояние вашей рубашки, скажите ей, что какой-то пьяный наблевал на вас и дал вам 20 долларов за химчистку. Итак, мужчина идёт домой, и его жена с брезгливостью смотрит на его рубашку и спрашивает: — Что случилось? На что он отвечает: — Какой-то пьяный парень, случайно наблевал на меня, и он дал мне 20 долларов, чтобы заплатить за химчистку. На что его жена говорит: — Хорошо, вот только почему у тебя в руке 40 долларов? — Потому что этот пьяница, ещё и в штаны мне наделал!
Штирлиц находился в одном из берлинских кафе. Вдруг какой-то пьяный эсэсовец, зигуя и прыгая, закричал на всё кафе: - Русские - гады! Все с укоризной посмотрели на этого офицера и про себя, каждый из присутствующих, подумал: "Как же он мог такое сказать при Штирлице?"
Штирлиц шёл по Берлину, но что-то отличало его от окружающих. Может быть, твёрдый шаг, может быть, строгий взгляд, а, может быть волочащийся за ним парашют.
Идёт совещание, вдруг заходит Штирлиц с подносом апельсинов, ставит апельсины на стол, залезает в сейф, берёт документы и выходит. Гитлер Мюллеру: — Это что сейчас такое было? — А, это русский разведчик Исаев. — Почему ж вы его не арестуете? — Да он всё равно отмажется, скажет, апельсины приносил.
– Вот рожа довольная, улыбается во весь рост, – думал Борман, глядя на Штирлица. – Щас как долбану по морде! – А я увернусь, – подумал Штирлиц, продолжая улыбаться. – А я тебе тогда коленкой припечатаю, – злостно подумал Борман. – А я блок поставлю, – подумал в ответ Штирлиц. – А... – только подумал Борман. – Б... – незамедлительно подумал Штирлиц. – Ну и подготовка у них в Москве, – уважительно подумал Борман. – А ты думал! – подумал Штирлиц.
Приходит как-то Гитлер на совещание, а поперёк комнаты стоит здоровенный железный ящик. Гитлер говорит Мюллеру: — Это что такое? — А, это Штирлиц установил новейшее советское миниатюрное подслушивающее устройство. — А чего же вы его не вытащите отсюда, если уж обнаружили? — Мы бы, мой фюрер, с удовольствием! Только его никто поднять не может.
Летит самолёт. Один пассажир причитает: — Ой мне хреново! Ой, сейчас стошнит! Сосед по креслу: — А вы эту кнопочку на потолке нажмите! Мужик: — Нажал. Ну и что?! Сосед: — Ну вот. У стюардессы зажглась лампочка. Мужик: — Твою мать! Мне плохо! Мне хреново! Меня сейчас стошнит! А она, что, сама себе свет включить не может?
Каждый год 9-го мая Штирлиц открывал сейф, доставал бутылку водки, стакан и балалайку. Наливал, выпивал и наигрывал на балалайке что-то родное, среднерусское. 9-го мая 1944-го года в сейфе нашлась только бутылка водки и стакан. «Где моя балалайка», – поинтересовался Штирлиц у Мюллера? «Не один ты, Максим Максимыч по Родине тоскуешь!».