Ах, вот оно что! Тайна приоткрылась ему. Вот что, оказывается, делали великие писатели и замечательные поэты. Вот почему они стали титанами. Они умели выразить то, что думали, чувствовали, видели.
Политехнический институт, Владимир Маяковский выступает на диспуте о пролетарском интернационализме: — Среди русских я чувствую себя русским, среди грузин я чувствую себя грузином, среди евреев — евреем… Вопрос из зала: — А среди дураков? Маяковский не растерялся и говорит: — А среди дураков я впервые.
Старость его лица внушала спокойствие, пишет он, поскольку сама окончательность черт исключала всякое притворство. Старость ведь отнюдь не бесконечна, и в этом её прелесть. Она устанавливает предел изменениям, представляя человека в максимально завершённом виде.
Приходит один мужик в Союз Писателей и заявляет: - Я начинающий поэт-песенник и хочу вам исполнить одну свою новую композицию. Думаю, она обязательно должна вам понравиться! Ему в ответ: - Это всё конечно очень здорово, нам необходимы новые имена. А что за песня у вас? - Ну знаете, у меня такая песенка, она в народном стиле. - Замечательно! Как она начинается? Мужик показывает текст, который начинается словами: "Эх, #б твою мать". Прочитав начальный текст, Союз Писателей говорит мужику: - Очень неплохо! Вот только "эх" придётся убрать, а то слишком уж цыганщиной отдаёт.
Александр Блок в компании весело щебечущих девушек прогуливается по Невскому. Девушки кокетничают: — Александр, ведь вы – поэт? — Конечно, поэт! — Сашенька, а сможете прямо сейчас экспромтом для нас стихотворение сочинить? — Конечно, смогу! *Озирается, видит в луже спящего пьяного* Лежит безжизненное тело На нашем жизненном пути... Тело внезапно поднимает голову: Ну, а тебе какое дело? Идёшь с бл*дями — и иди! Александр Блок: — Девочки, пойдёмте, это Есенин...
Молодой писатель приносит свою рукопись на читку редактору. Роман начинается со слов: "А не испить ли нам кофею? – спросил граф".
— У вас отсутствует конфликт, – говорит редактор. — Надо исправить. Писатель кивает головой, уходит, и возвращается на следующий день с новым вариантом: "— А не испить ли нам кофею? – спросил граф. — Отнюдь, – ответила графиня. — Брезгуешь, сука! – гневно вскричал граф."
— Уже лучше, – говорит редактор, — но тема любви совершенно не раскрыта, даже не затронута! Третий вариант романа выглядит так: "— А не испить ли нам кофею? – спросил граф. — Отнюдь, – ответила графиня. — Брезгуешь, сука! – гневно вскричал граф и вы#бал графиню три раза на подоконнике."
— Очень хорошо! – доволен редактор. — Но не раскрыта тема природы… И так далее, и так далее. После раскрытия тем природы, народа и революции получается примерно следующее: "— А не испить ли нам кофею? – спросил граф. — Отнюдь, – ответила графиня. — Брезгуешь, сука! – гневно вскричал граф и вы#бал графиню три раза на подоконнике. За окном шёл дождь, полыхала Октябрьская революция, рабочие устало возвращались с завода. Под окном семеро мужиков ожесточённо тр#х#ли дохлую лошадь."
— Прекрасно, просто прекрасно! – радуется редактор. — Осталось добавить уверенность в завтрашнем дне, и сдаём в печать! Опубликованный роман начинается так: "— А не испить ли нам кофею? – спросил граф. — Отнюдь, – ответила графиня. — Брезгуешь, сука! – гневно вскричал граф и вы#бал графиню три раза на подоконнике. За окном шёл дождь, полыхала Октябрьская революция, рабочие устало возвращались с завода. Под окном семеро мужиков ожесточённо тр#х#ли дохлую лошадь. Внезапно один из них хлопнул себя по лбу и прокричал: — Да чего же мы так надрываемся, братцы! Она же здесь и завтра лежать будет!".
Стояли Толстой и Достоевский на мосту, под ними текла река. Толстой говорит: – Вот так и наша жизнь течёт. А Достоевский ничего не сказал и плюнул в реку. Толстой говорит: – Ты осторожней, а то вот был случай в зоопарке — сторож Гаврилов тоже плюнул в водоём и заразил бегемота туберкулёзом, бегемот умер. Достоевский спрашивает: – А что Гаврилов? Толстой: – А что Гаврилов? Он потом ещё шимпанзе СПИДом заразил. – В клетку плюнул? — спросил Достоевский. – Какой ты, Фёдор Михайлович, в сущности ещё ребёнок, — расхохотался Толстой.
“Любите баб на свежем сене!” — писал поэт Сергей Есенин. “А лучше, всё же, на опушке!” — упоминал об этом Пушкин. “Ведите всех на зерноток!” — настаивал на этом Блок. “Неважно где, а важно Как!” — заметил мудрый Пастернак!