Моя любимая черта у Пратчетта в романах: если он описывает лютую дичь и абсурд, то скорее всего речь идёт о совершенно реальном факте из истории Великобритании.
Жена, читающая книгу, вдруг говорит мужу: – Наде же! Какой позор! Максик, ты только представь себе – какой-то Пушкин опубликовал в своей книге стихи, которые ты посвятил мне, когда мы познакомились!
Молодой писатель приносит свою рукопись на читку редактору. Роман начинается со слов: "А не испить ли нам кофею? – спросил граф".
— У вас отсутствует конфликт, – говорит редактор. — Надо исправить. Писатель кивает головой, уходит, и возвращается на следующий день с новым вариантом: "— А не испить ли нам кофею? – спросил граф. — Отнюдь, – ответила графиня. — Брезгуешь, сука! – гневно вскричал граф."
— Уже лучше, – говорит редактор, — но тема любви совершенно не раскрыта, даже не затронута! Третий вариант романа выглядит так: "— А не испить ли нам кофею? – спросил граф. — Отнюдь, – ответила графиня. — Брезгуешь, сука! – гневно вскричал граф и вы#бал графиню три раза на подоконнике."
— Очень хорошо! – доволен редактор. — Но не раскрыта тема природы… И так далее, и так далее. После раскрытия тем природы, народа и революции получается примерно следующее: "— А не испить ли нам кофею? – спросил граф. — Отнюдь, – ответила графиня. — Брезгуешь, сука! – гневно вскричал граф и вы#бал графиню три раза на подоконнике. За окном шёл дождь, полыхала Октябрьская революция, рабочие устало возвращались с завода. Под окном семеро мужиков ожесточённо тр#х#ли дохлую лошадь."
— Прекрасно, просто прекрасно! – радуется редактор. — Осталось добавить уверенность в завтрашнем дне, и сдаём в печать! Опубликованный роман начинается так: "— А не испить ли нам кофею? – спросил граф. — Отнюдь, – ответила графиня. — Брезгуешь, сука! – гневно вскричал граф и вы#бал графиню три раза на подоконнике. За окном шёл дождь, полыхала Октябрьская революция, рабочие устало возвращались с завода. Под окном семеро мужиков ожесточённо тр#х#ли дохлую лошадь. Внезапно один из них хлопнул себя по лбу и прокричал: — Да чего же мы так надрываемся, братцы! Она же здесь и завтра лежать будет!".
Стояли Толстой и Достоевский на мосту, под ними текла река. Толстой говорит: – Вот так и наша жизнь течёт. А Достоевский ничего не сказал и плюнул в реку. Толстой говорит: – Ты осторожней, а то вот был случай в зоопарке — сторож Гаврилов тоже плюнул в водоём и заразил бегемота туберкулёзом, бегемот умер. Достоевский спрашивает: – А что Гаврилов? Толстой: – А что Гаврилов? Он потом ещё шимпанзе СПИДом заразил. – В клетку плюнул? — спросил Достоевский. – Какой ты, Фёдор Михайлович, в сущности ещё ребёнок, — расхохотался Толстой.