Два еврея в годы Первой мировой войны были армейскими поставщиками. Изя жалуется своему конкуренту Абраму: — Я продал армии партию противогазов – только Бог, да я знали, что они пропускают газ! И что, по-твоему, придумал военный министр? Заставил меня надеть один из моих противогазов и засунул меня в газовую камеру – он решил проверить качество противогаза. Я уже прочитал заупокойную молитву – но ты представляешь: со мной ничего не случилось. Абрам, это было настоящее чудо! — Это не было чудо, ведь газ-то поставлял я!
— Абрам Моисеевич, а вы чего без маски на улицу выходите гулять? Неужели ничего не слышали о новом коронавирусе из Китая? Не боитесь заразиться? — Соломон Маркович, мне уже 70 лет, у меня тахикардия, мерцательная аритмия, простатит, сахарный диабет, камни в почках и желчном пузыре, плюс аллергия на собак. Я Вам так скажу, тут такая конкуренция среди стремящихся меня отправить на "тот свет" болезней, что даже если в мой организм этот коронавирус и попадет, то он просто встанет в очередь.
На одной из станций американского метрополитена сидит негр и читает какую-то газету на иврите. К нему подходит пожилой еврей, и говорит: – Уважаемый, неужели Вам мало того, что вы таки негр?
1980 год. Приходит мужик в церковь на исповедь и говорит батюшке: — Согрешил я очень сильно... Во время войны еврея от немцев прятал у себя в подвале. Батюшка говорит: — Ну это же вовсе не грех, ты ему жизнь спас, это хороший поступок, праведный. — А он за это мне за скотиной убирал. — В этом нет ни чего плохого, он же должен отблагодарить как-то. — А я с него по 100 долларов в день за это брал. — Ну ничего страшного, его жизнь дороже. — Батюшка, я вот думаю, сказать ему, что война уже закончилась?
— А знаешь Абрам, мне вот с тёщей повезло просто сказочно. — Ой неужели? И где же тебе такое сокровище откопать удалось? — Закопать, дружище. Закопать.
— Абрам, скажи, а одиночество — это когда тебя не понимают? — Одиночество, Софочка, это когда тебя некому забрать из морга. Всё остальное – таки просто временные затруднения…
В небольшом провинциальном местечке умирает старый богатый еврей и всё своё огромное состояние он завещает двоим сыновьям, но толковому и работящему Абраму оставляет одну лишь корчму, а беспутному и вечно пьяному Хаиму – всё остальное. Ребе, пришедший навестить умирающего, пытается наставить его на путь рассудительности: — Это, конечно, не моё дело. Это твои деньги и твои сыновья. Но Хаим ведь пропьёт всё твоё состояние за полгода! — Правильно! Но где он его пропьёт, если в округе всего одна корчма?!
Ротшильд говорит своему врачу: — Знаете, господин Штерн, я решил вам не платить гонорар, вместо этого я вписал вас в своё завещание. Вы довольны? — Конечно, господин барон! Только, будьте любезны, верните рецепт, я должен туда внести небольшие исправления.
— Фирочка! Вы уже три года, как вдова… Я тоже один… Не такой молодой, но, таки, очень небедный… Вы понимаете, на шо я намекаю? — Абрам Израилевич! Та я с удовольствием готова стать и вашей вдовой тоже!
Старый еврей лежит, чуть слышно дышит, помирает. Вдруг открывает глаза и говорит стоящему рядом внуку: — Моня, я чую запах фаршированной рыбы, принеси мне кусочек. Внук возвращается через пару минут и говорит: — Бабушка сказала: — Никакой рыбы, это на похороны!
Ночью Сара жалуется: — Абраша, мне плохо... — Спи, Сарочка, кому теперь хорошо? Она вздыхает опять: — Абраша, мне плохо... — Спи, Сарочка, спи. Наутро Сара околела. Абрам плачет: — Что же ты, Сарочка, не сказала, что тебе хуже всех!
— Почему в Одессе еврейская больница и еврейское кладбище есть, а еврейского роддома нет? — Потому что в Одессе евреями не рождаются — евреями становятся.
Германия. Идут по улице дед с внуком и внук в какой-то момент спрашивает: — Дед, а какой город самый большой в мире? — Сталинград.– отвечает дед. — А почему? — А потому, что мы 2 месяца переходили одну улицу, но так её и не перешли...