Штирлиц ехал в своей машине и увидел голосующего Мюллера. Не стал останавливаться, но через час вновь увидел Мюллера. Опять не остановился и ещё через час, опять же, увидел Мюллера. «Кольцевая», – подумал Штирлиц. «Издевается», – подумал Мюллер.
Штирлиц и пастор Шлаг играют в гольф. В очередной раз промазав, Штирлиц воскликнул: — Чёрт побери, опять промахнулся! Пастор: — Не чертыхайтесь, Штирлиц, не то вас Бог накажет! Раздаётся удар грома, сверкает молния и поражает пастора. Голос сверху: — Чёрт побери, опять промахнулся!
Подвыпившие Штирлиц и Мюллер вышли из бара. — Давайте снимем девочек, – предложил Штирлиц. — У вас очень доброе сердце, – ответил Мюллер. — Но всё-таки пусть повисят до утра.
Штирлиц, приехав на виллу услышал за дверью какой-то шорох. Достал автомат и разрядил в дверь обойму. Когда дым рассеялся, он увидел покрошенную «в капусту» радистку Кэт. — Отомщу гадам! – решил он.
Купив пастору Шлагу на его 43-й ботинки 38-го, Штирлиц, глядя как неловко тот ковыляет по снежному склону, подумал: «Бедный старик. Он так никогда не научится ходить на лыжах...»
Граница со Швейцарией представляла собой глубокое ущелье, через которое был натянут канат. Пастор Шлаг сделал по канату несколько неуверенных шагов, нелепо взмахнул руками и полетел в пропасть. «Бедный пастор, – подумал Штирлиц. — Он же совсем не умеет ходить по канату!».
Штирлиц знал, что болтовня пьяного всегда воспринимается, как откровение, следуя известной русской пословице "Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке". Поэтому он периодически делал вид, что напивается до безобразия и болтал направо налево дерзко, но политически правильно, благонадежно.
Штирлиц прогуливался по крыше имперской канцелярии, поскользнулся, сорвался вниз и только чудом зацепился за балкон. На следующий день чудо посинело и распухло.