— Штирлиц, – устало сказал Мюллер. — Вы отвертелись, когда мы обнаружили ваши пальчики на чемодане русской пианистки. Вы отвертелись, когда мы нашли их на трубке телефона правительственной связи. Но сейчас вам не отвертеться: почему ваше удостоверение пахнет русской водкой?! — Видите ли, Мюллер, – не менее устало отвечал Штирлиц, — когда Шелленберг ставил печать на моё удостоверение, он сперва на неё подышал.
Мюллер выглянул в окно. По улице шёл Штирлиц, ведя на поводке крохотную, зелёную с оранжевыми полосками, шестиногую собачонку. «Странно, – подумал Мюллер, — этого анекдота я ещё не знаю...»
Штирлиц взялся за дверную ручку и попробовал открыть — не получается. Толкнул дверь плечом — тщетно. Ударил ногой — результата ноль. — Заперли, – подсказало Штирлицу тонкое чутьё разведчика. И только Мюллер знал, что дверь открывается в другую сторону.
Штирлиц заходит в кабинет к Мюллеру и видит, что тот уже приготовил петлю. — О нет, мой штандартенфюрер, вы не можете покончить жизнь самоубийством! Ваша жизнь нужна Рейхстагу! — Перестаньте паясничать, Исаев!..
— Штирлиц, какого цвета у меня трусы, – спросил Мюллер. — Красные в белый горшек, – ответил Штирлиц. — Вот тут-то вы и попались, – засмеялся Мюллер, — об этом знала только русская пианистка. — Застегните ширинку, шеф, иначе об этом будет знать всё «третье управление».
Мюллер говорит Борману: — Мне кажется, что Штирлиц русский шпион. Проверить бы... Борман: — Надо натянуть поперёк коридора верёвку и выключить свет, Штирлиц споткнётся, и, если начнёт ругаться на русском значит шпион. Так и сделали. Штирлиц запнулся и... «%б твою мать!!!». Борман: — Ну них%я себе! Мюллер: — Тише, тише товарищи.
— Сколько будет дважды два? – спросил Мюллер, не отрывая красных глаз от недосыпания... Штирлиц знал сколько будет дважды два, но он не знал, знает ли об этом Мюллер.
Два еврея отправились в гости к своему общему другу. Подходят к двери, и один стучит ногой. — Абрам, но почему ты стучишь ногой? — Пусть Рабиновичи думают, что у нас руки заняты подарками.
Мюллер Штирлицу: — Мы в 1941-м не взяли Москву, потому что стояли морозы 40 градусов. Сейчас жара 40 градусов. А им все нипочём! — Видите ли, Мюллер, – отвечает Штирлиц. — Всё, что 40 градусов, русскому хорошо.