Дарья Донцова и написание детективов

— Почему за украденный мешок картошки в СИЗО, а за взятку в два миллиона долларов – под домашний арест?
— Потому что доллары – это ничем не обеспеченная бумага, а мешок картошки – материальная ценность.

Ограбление банка. У грабителя в суете сползает маска с лица.
Грабитель подходит к кассиру:
— Ты видел меня?
— Да, видел.
*Выстрел, труп*
— Кто ещё видел моё лицо?
Из глубины зала:
— Тёща моя, но она сейчас дома.

— По НТВ показывали маньяка который нападал на мужиков. А вдохновением для его злодеяний стало НТВ.
— Желание убивать и насиловать репортёров НТВ, может?
— Вполне здоровый и адекватный человек, получается...

Покупатель в книжном магазине:
- Неужели вы думаете, что детектив с названием "Парикмахер – убийца" будет кому-то интересно читать, если все и так ясно уже по названию?
Продавец, раскрыв книгу, читает аннотацию:
- На всемирном съезде собралось три тысячи парикмахеров…

Я работал над книгой. Как только я закончил, я попросил своих родителей прочитать её, чтобы они могли высказать своё мнение относительно моего творчества. Как только они закончили читать книгу, я попросил их комментарий. Они сказали, что надеются на то, что главный герой умрёт. Ирония в том, что это была моя автобиография.

Судя по тому, что Достоевского изучают дети в школе, а взрослые его почти не читают, его можно назвать великим русским детским писателем.

Судебное заседание по уголовному делу об изнасиловании.
Судья обращаясь к потерпевшей:
— Знаете, гражданка, наверное не следует женщине ночью входить в лифт вместе с незнакомым мужчиной, тем более голой... тем более, начинать к нему приставать и называть его импотентом...

Ну может и на книгах скоро начнут писать: «Книжный продукт, не содержит здравого смысла...».

Русская литература целиком и полностью состоит из страданий. Страдает или персонаж, или автор, или читатель.
А если все трое — то это просто шедевр русской литературы.

Молодой начинающий автор принёс свой первый роман в издательство.

Редактор, не глядя в его сторону, сказал, - молодой человек, Вы видите, сколько у меня подобных произведений, я физически не могу всё это прочитать. Поэтому откройте Ваш роман на произвольной странице и прочтите мне один абзац. Я сразу скажу Вам, можете ли Вы рассчитывать на публикацию.

Автор открыл книгу и прочитал:

«Граф вошел в спальню графини, клацая манжетами по паркету.

- Не испить ли нам кофею, спросил граф графиню.

- Отнюдь, - ответила графиня.

И граф поимел графиню три раза на подоконнике».

- Что ж, неплохо для начала, - отметил редактор. Тема дворянства и его неизбежного разложения интересна нашему читателю. Но, безусловно, текст надо доработать, поскольку не видно связи сюжета с рабочим классом. Неделя Вам на доработку.

Через неделю автор читал редактору новый вариант:

«Граф вошел в спальню графини, клацая манжетами по паркету.

- Не испить ли нам кофею, спросил граф графиню.

- Отнюдь, - ответила графиня.

И граф поимел графиню три раза на подоконнике.

А за стеной раздавались удары молота, два кузнеца ковали какую-то железяку для ворот графской усадьбы».

- Сразу могу сделать замечание, - сказал редактор. – нет революционного настроя, не ощущается надвигающаяся гроза революции, а без этого роман печатать нельзя.

Через неделю автор принес в редакцию очередной вариант:

«Граф вошел в спальню графини, клацая манжетами по паркету.

- Не испить ли нам кофею, спросил граф графиню.

- Отнюдь, - ответила графиня.

И граф поимел графиню три раза на подоконнике.

А за стеной раздавались удары молота и нестройное пение, два кузнеца ковали какую-то железяку для ворот графской усадьбы и пели «Интернационал».

- Уже лучше, - сказал редактор, - но всё как-то безрадостно, есть дворянство, есть рабочий класс, но у рабочего класса нет веры в светлое будущее.

Автор принес доработанный вариант:

«Граф вошел в спальню графини, клацая манжетами по паркету.

- Не испить ли нам кофею, спросил граф графиню.

- Отнюдь, - ответила графиня.

И граф поимел графиню три раза на подоконнике.

А за стеной раздавались удары молота и нестройное пение, два кузнеца ковали какую-то железяку для ворот графской усадьбы и пели «Интернационал». Вдруг удары прекратились и раздался голос старшего кузнеца, - кончай работу, Ванька, хуй с ней, с железякой, завтра докуём!».

- Гораздо лучше, - похвалил редактор. Но в романе, претендующем на публикацию, обязательно должно быть описание замечательной русской природы. Новый вариант звучал так:

«Граф вошел в спальню графини, клацая манжетами по паркету.

- Не испить ли нам кофею, спросил граф графиню.

- Отнюдь, - ответила графиня.

И граф поимел графиню три раза на подоконнике.

А за стеной раздавались удары молота и нестройное пение, два кузнеца ковали какую-то железяку для ворот графской усадьбы и пели «Интернационал». Вдруг удары прекратились и раздался голос старшего кузнеца, - кончай работу, Ванька, хуй с ней, с железякой, завтра докуём!

За окном бушевала стихия, уже три часа шел проливной дождь».

Хорошо, похвалил редактор, но не хватает таинственности, которую так любят наши читатели, надо доработать. Через несколько дней автор принес новый вариант:

«Граф вошел в спальню графини, клацая манжетами по паркету.

- Не испить ли нам кофею, спросил граф графиню.

- Отнюдь, - ответила графиня.

И граф поимел графиню три раза на подоконнике.

А за стеной раздавались удары молота и нестройное пение, два кузнеца ковали какую-то железяку для ворот графской усадьбы и пели «Интернационал». Вдруг удары прекратились и раздался голос старшего кузнеца, - кончай работу, Ванька, хуй с ней, с железякой, завтра докуём!

За окном бушевала стихия, уже три часа шел проливной дождь.

Из камина торчала чья-то волосатая нога».

Стоп, - сказал редактор. Таинственность есть, но Вы совершенно не раскрыли невыносимое положение крестьянства, а это надо обязательно сделать. Да и действующих лиц маловато для романа. Автор принес очередное исправление:

«Граф вошел в спальню графини, клацая манжетами по паркету.

- Не испить ли нам кофею, спросил граф графиню.

- Отнюдь, - ответила графиня.

И граф поимел графиню три раза на подоконнике.

А за стеной раздавались удары молота и нестройное пение, два кузнеца ковали какую-то железяку для ворот графской усадьбы и пели «Интернационал». Вдруг удары прекратились и раздался голос старшего кузнеца, - кончай работу, Ванька, хуй с ней, с железякой, завтра докуём!

За окном бушевала стихия, уже три часа шел проливной дождь.

Из камина торчала чья-то волосатая нога.

Во дворе усадьбы под крики, нечеловеческий гогот и шум дождя, семеро пьяных крестьян трахали дохлую кобылу».

- Совсем другое дело, но и для нашего крестьянства должен быть какой-то выход, нельзя прерывать описание тяжелой жизни крестьян на такой грустной ноте. Необходима хотя бы небольшая доза оптимизма.

Автор принес исправленный вариант:

«Граф вошел в спальню графини, клацая манжетами по паркету.

- Не испить ли нам кофею, спросил граф графиню.

- Отнюдь, - ответила графиня.

И граф поимел графиню три раза на подоконнике.

А за стеной раздавались удары молота и нестройное пение, два кузнеца ковали какую-то железяку для ворот графской усадьбы и пели «Интернационал». Вдруг удары прекратились и раздался голос старшего кузнеца, - кончай работу, Ванька, хуй с ней, с железякой, завтра докуём!

За окном бушевала стихия, уже три часа шел проливной дождь.

Из камина торчала чья-то волосатая нога.

Во дворе усадьбы под крики, нечеловеческий гогот и шум дождя, семеро пьяных крестьян трахали дохлую кобылу. Вдруг один из них крикнул, - мужики, пошли отсюда, что мы под дождём надрываемся, кобыла здесь и завтра будет лежать!».

Замечательно, - улыбнулся редактор, - многоплановый роман вырисовывается. Есть тема дворянства и его разложения, тема рабочего класса и его революционного настроя, очевидна вера в светлое будущее. Хорошо показана наша природа, есть элемент таинственности и совсем неплохо описана тяжелая доля русского крестьянина. Хорошо бы еще показать в Вашем романе полное загнивание капиталистического общества и неизбежную победу социализма.

Через неделю автор принес новый вариант:

«Граф вошел в спальню графини, клацая манжетами по паркету.

- Не испить ли нам кофею, спросил граф графиню.

- Отнюдь, - ответила графиня.

И граф поимел графиню три раза на подоконнике.

А за стеной раздавались удары молота и нестройное пение, два кузнеца ковали какую-то железяку для ворот графской усадьбы и пели «Интернационал». Вдруг удары прекратились и раздался голос старшего кузнеца, - кончай работу, Ванька, хуй с ней, с железякой, завтра докуём!

За окном бушевала стихия, уже три часа шел проливной дождь.

Из камина торчала чья-то волосатая нога.

Во дворе усадьбы под крики, нечеловеческий гогот и шум дождя, семеро пьяных крестьян трахали дохлую кобылу. Вдруг один из них крикнул, - мужики, пошли отсюда, что мы под дождём надрываемся, кобыла здесь и завтра будет лежать!

А в это же время на чердаке соседнего дома низшие полицейские чины развлекались с падшими уличными женщинами, которые при ином общественно-политическом строе могли бы стать полезными обществу. Смеркалось, но с неизбежностью всходила над Россией заря социализма».

Отлично, - сказал редактор, - но необходимо добавить заключительный штрих и показать направляющую и руководящую роль коммунистической партии. Сами понимаете, что в нынешней политической ситуации это надо сделать обязательно.

Через пару дней автор зачитал редактору окончательный вариант:

«Граф вошел в спальню графини, клацая манжетами по паркету.

- Не испить ли нам кофею, спросил граф графиню.

- Отнюдь, - ответила графиня.

И граф поимел графиню три раза на подоконнике.

А за стеной раздавались удары молота и нестройное пение, два кузнеца ковали какую-то железяку для ворот графской усадьбы и пели «Интернационал». Вдруг удары прекратились и раздался голос старшего кузнеца, - кончай работу, Ванька, хуй с ней, с железякой, завтра докуём!

За окном бушевала стихия, уже три часа шел проливной дождь.

Из камина торчала чья-то волосатая нога.

Во дворе усадьбы под крики, нечеловеческий гогот и шум дождя, семеро пьяных крестьян трахали дохлую кобылу. Вдруг один из них крикнул, - мужики, пошли отсюда, что мы под дождём надрываемся, кобыла здесь и завтра будет лежать!

А в это же время на чердаке соседнего дома низшие полицейские чины развлекались с падшими уличными женщинами, которые при ином общественно-политическом строе могли бы стать полезными обществу. Смеркалось, но с неизбежностью всходила над Россией заря социализма. Ибо в подвале неприметного дома напротив, в обстановке строжайшей секретности, уже второй день шло заседание III съезда РСДРП, на котором выступал с речью Владимир Ильич Ленин».

Молодец, - похвалил редактор, - роман практически готов к печати. Но я хотел бы обсудить название Вашего произведения. Предварительное рабочее название Вашего романа – «Эх, ёб твою мать!!!». Хорошее название, бойкое с сильным глубинным смыслом. Но, если не ...

Писать на самом деле очень легко. Ты просто садишься перед пишущей машинкой и начинаешь истекать кровью.

Поехал Гоголь как-то на Припять рыбачить (имение у него недалеко было). Взял с собой Пушкина, Толстого, Достоевского и молодых тогда ещё братьев Стругацких. Выпили они, закусили. Захорошело.
Толстой оглядел окрестные луга:
— Да, здесь бы по зорьке босиком пройтись. С плугом…
Достоевский мечтательно:
— И старушка какая-нибудь рядом….
Пушкин ещё мечтательнее:
— С полной кружкой….
Гоголь:
— И тихо так, ласково говорит "ПОДНИМИТЕ МНЕ ВЕКИ!"
И только братья Стругацкие ничего не говорили. Но всё записывали…

Дознаватель спрашивает у задержанного:
— Неужели вам так хотелось попасть в тюрьму?
— Нет, конечно. Но я был уже трижды судим и думал, что судьи учтут: сажать меня за решётку нет никакого смысла — я неисправим.

На писательском собрании Маршака окликнули с трибуны: «С. Я., а Вы почему не выступаете?» С. Я. ответил: «Потому, что я не пава».

Идёт мужик по лесу. Навстречу ему старушка. Мужик говорит:
— Бабушка, что же ты делаешь в такой глуши? Бабка отвечает:
— Я, сынок, Баба Яга. Хожу, вот, по лесу, собираю мухоморы. Потом их с говном смешиваю, и на спирту настаиваю. Получается целебная настойка, я её людям продаю, тем и живу. Хочешь, и тебе секрет целебной настойки расскажу?
— Нет, спасибо, бабушка, – говорит мужик, — как деньги на говне с мухоморами делать, я и сам знаю.
— Ну, тогда прощай, сынок... Всего доброго!
— И тебе, бабуля, до свидания!
Баба Яга развернулась и пошла в свою сторону, а Пелевин в свою...

У Льва Николаевича в одном из его рассказов есть фраза, заканчивающаяся двенадцатью точками. Двенадцатью! Это не значит, что он палец на клавиатуру положил и вздремнул, нет! Это надо было бороду поднять, перо в чернила окунуть, потом точку поставить, потом снова поднять бороду, обмакнуть перо в чернила, снова точку поставить – и так 12 раз. Это авторский труд!

Тюрьма — это место, где недостаток пространства компенсируется избытком свободного времени.

— Сударыня, давеча купил у Гоголя второй том «Мёртвых душ»!
— Сударь, помилуйте, он же палёный!

Лучше быть в поиске, чем в розыске.

Обокрали магазин «Всё для мужчин». Следователь на мес¬те установил:
— Шерше ля фам! (“Ищите женщину!”).

Вышла новая книга Дейла Карнеги «Как избавиться от друзей, приобретённых с помощью моей предыдущей книги». М.: Психиздат, 2020.

Моя мама работает прокурором и каждый год она вспоминает тот факт, что День Матери это тот день, в который совершается меньше всего преступлений. Как по мне, так это явно говорит нам о том, как много преступлений совершают мамаши в течение всего года, но сегодня не могут, потому что слишком заняты, отмечая.

Чем сильнее человек советует книгу, тем больше вероятность, что он читал только её.

Прочитал сегодня в газете объявление о том, что полиция ищет злоумышленника-расиста. Решил позвонить им, но к сожалению оказалось, что это вовсе не вакансия...

— Господин следователь, только что в ресторане "Метрополь", элегантный джентльмен в присутствии сотни человек, задушил красивую даму.
— В присутствии стольких людей и в освещённом зале?! И никто не помешал этому?
— Никто. Все думали, что они танцуют какой-то новый танец.

Книга при своём появлении никогда не бывает шедевром: она им становится.

Поэт Кукушкин незаметно для окружающих подбрасывает свои стихи в книги других авторов.

Автор прекрасной "Суламифи" и "Гамбринуса" А. И. Куприн писал своему другу: "Всякий еврей рождается с мессианской целью стать русским писателем"