Смешные анекдоты, шутки, мемы и истории

Делаешь поделку на школьный фестиваль, мама говорит: «Очень красиво!», приносишь её в школу, а все такие: «Ну говно какое-то, если честно».
Делаешь из себя человека 20 лет, мама говорит: «Ты замечательный человек!», приносишь себя в общество, а все такие: «ну говно какое-то, реально».

Собрание общества алкоголиков:
- Я Санёк, я пью каждый день. Я алкоголик.
- Я Витёк. Я тоже алкоголик - пью запоями.
- Я - Олег. Я пингвина из зоопарка украл.
- Уважаемый, вы не по адресу - это общество алкоголиков.
- А вы думаете я это на трезвую голову натворил?

В олигархическом обществе здравый смысл заменён требованиями хорошего тона.

Все писатели:
— Надо чётко продумать и описать завязку истории, логично объяснив предпосылки возникновения данной ситуации.
Кафка:
— И вот короче мужик превратился в жука...

Философское:
То, етить-колотить, умираешь от одиночества, то сразу все люди на планете хотят с тобой встретиться, выпить, поговорить.

– Я словно герои книг Ремарка.
– Сильная и сложная личность, борющаяся с превратностями судьбы?
– Постоянно бухаю и не понимаю, что происходит...

В камеру зашёл новенький. У окошка осклабился смотрящий и сплюнул вопросы:
— Откуда будешь, мил человек! Какая статья?
— Фрол Питерский. Статья 361, часть 3. Менспрединг. Расставил в метро ноги напротив женщины. Пять лет с конфискацией.
— Пять лет многовато! – цокнул смотрящий. — Не первый раз?
— Да, рецидивист. – с вызовом сказал Фрол. — Первый раз загремел на кичу за менсплейнинг. Работал стилистом и стал объяснять клиентке, что каре к её типу лица не идёт. Два года отмотал в Карелии. Откинулся, начал честную жизнь, ходил на курсы подавления токсичной маскулинности. Женился, чин чинарём, всё как у всех. Жена работала начальником эклерного цеха, я дома занимался хозяйством. Потом она располнела на эклерах, я перестал её хотеть. Меня осудили за отказ в ceксе на основе неприятия бодипозитивной внешности. Три года в Воркуте. От звонка до звонка.

Мария Исааковна Петрова заполняет анкету.
Завкадрами интересуется:
— А почему вы Исааковна? Еврейка, что ли?
— А, по-вашему, Исаакиевский собор – синагога?

- Семён, почему ты не ходишь в синагогу, или ты не хочешь после смерти попасть в рай?
- Я думаю Абрам, шо климат в раю, таки, получше будет, но в аду наверняка лучше общество.

— Сегодня на рынке столкнулся с оккультным цыганским обществом.
— Что ещё за общество такое?
— «Айнанэрбе».

Ну может и на книгах скоро начнут писать: «Книжный продукт, не содержит здравого смысла...».

Холодными зимними вечерами, я иногда громко включаю классическую музыку. Соседи почему-то считают, что я кого-то пытаю, и угрожают вызвать на меня сотрудников полиции. А я просто люблю Шопена. И пытать.

Председателем общества любителей сиамских кошек по традиции назначается наиболее поцарапанный член общества.

В баре сидит компания известных писателей и каждый о чём-то спорит друг с другом.
В какой-то момент, один из писателей встаёт и говорит:
— Позвольте вставить ремарку!
Ремарк возмущённо вскакивает:
— Что вы себе позволяете!?

— Сара Моисеевна, а что такое по-вашему, «общественное мнение»?
— Общественное мнение — это мнение тех, кого не спрашивали.

Александр Блок в компании весело щебечущих девушек прогуливается по Невскому.
Девушки кокетничают:
— Александр, ведь вы – поэт?
— Конечно, поэт!
— Сашенька, а сможете прямо сейчас экспромтом для нас стихотворение сочинить?
— Конечно, смогу!
*Озирается, видит в луже спящего пьяного*
Лежит безжизненное тело
На нашем жизненном пути...
Тело внезапно поднимает голову:
Ну, а тебе какое дело?
Идёшь с бл*дями — и иди!
Александр Блок:
— Девочки, пойдёмте, это Есенин...

Стояли Толстой и Достоевский на мосту, под ними текла река. Толстой говорит:
– Вот так и наша жизнь течёт.
А Достоевский ничего не сказал и плюнул в реку.
Толстой говорит:
– Ты осторожней, а то вот был случай в зоопарке — сторож Гаврилов тоже плюнул в водоём и заразил бегемота туберкулёзом, бегемот умер.
Достоевский спрашивает:
– А что Гаврилов?
Толстой:
– А что Гаврилов? Он потом ещё шимпанзе СПИДом заразил.
– В клетку плюнул? — спросил Достоевский.
– Какой ты, Фёдор Михайлович, в сущности ещё ребёнок, — расхохотался Толстой.