Абрам купил за сто долларов осла у старого крестьянина. Крестьянин должен был привести ему осла на следующий день. Крестьянин пришёл, как договаривались, но без осла. — Простите, но осёл подох. — Ну, тогда верните мои $100. — Не могу, я уже их потратил. — Хорошо, тогда просто отдайте мне мёртвое тело осла. — Но что вы будете с ним делать? — Спросил старик. — Я разыграю его в лотерею. — Но вы не можете разыграть в лотерею ДОХЛОГО осла!!! — Могу, поверьте. Я просто никому не скажу, что он дохлый. Месяцем позже крестьянин встретил Абрама: — Что случилось с тем дохлым ослом? — Я разыграл его в лотерею, как и говорил. Я продал пятьсот лотерейных билетов по два доллара за штуку и в результате заработал $898 прибыли. — И, что, неужели никто не возмущался??? — Только один парень. Тот, который выиграл осла. Он очень рассердился... ну, так я просто вернул ему его два доллара.
Пожилой дедушка подходит к священнику, чтобы исповедаться. Он хочет сделать какое-то важное признание. — Дорогой отец, прости меня за то, что я согрешил — я спрятал еврейскую семью в моём погребе во время войны. — Но это вовсе не грех, ведь ты сделал что-то божественное! Спас их от неминуемой гибели. — Но святой отец, взамен, я попросил с них 100 евро в неделю! — Ну, вы рисковали своей жизнью, и если они согласились на это, это всё равно не грех. Дедушка уходит, но вскоре возвращается вновь и говоря: — Тогда, может быть, я должен сообщить им о том, что война уже давно окончена?
Еврей переходит границу. Окрик пограничника: — Стой! Стрелять буду! Еврей быстро спустил штаны, присел. Подходит пограничник: — Ты что тут делаешь? — Как — что? Сам не видишь! — Ну-ка, встань! Тот встал, под ним куча собачьего ...овна. Пограничник: — Так это же собачье ...овно! Еврей невозмутимо: — Какая жизнь, такое и ...овно.
Еврейское кладбище. В самом центре за очень красивой оградой стоят три красивых памятника. На одном написано — «Здесь покоится самый известный напёрсточник Лёва Шниперсон». На другом — «Или здесь», на третьем — «А может здесь».
В небольшом провинциальном местечке умирает старый богатый еврей и всё своё огромное состояние он завещает двоим сыновьям, но толковому и работящему Абраму оставляет одну лишь корчму, а беспутному и вечно пьяному Хаиму – всё остальное. Ребе, пришедший навестить умирающего, пытается наставить его на путь рассудительности: — Это, конечно, не моё дело. Это твои деньги и твои сыновья. Но Хаим ведь пропьёт всё твоё состояние за полгода! — Правильно! Но где он его пропьёт, если в округе всего одна корчма?!
В Одессе на Привозе: — Мужчина, шо вы так мацаете эти помидоры? Это же не ваша жена! — Если бы я мацал их, как свою жену, мадам, вы бы торговали сейчас томатным соком!
— Здравствуйте, Софа, чем ви там занимаетесь? — Сара Соломоновна, чем таки, по-вашему, может заниматься порядочная замужняя женщина в 22:00 вечера?! Сижу на кухне, ем…
— Абрам, представьте себе такую картину — вы нашли целый чемодан денег. Наспех пересчитав денежные средства, вы понимаете, что там несколько миллионов долларов. Шо вы таки будете с ними делать? Отдадите владельцу или же оставите себе? — Мойша, если таки этот чемоданчик потерял бедняк, я обязательно его верну.
Два друга: — Я слышал, что вы создали группу. — Да, это квартет. — Сколько вас там? — Трое. — Трое? — Да. Я и мой брат. — У вас есть брат? — Нет, почему ты спрашиваешь?
— Фира, к нам сегодня должен зайти Хаим, чтобы попросить денег в долг. Убери туалетную бумагу от унитаза и нарви газеты! — Но зачем, Абрам? — Пусть увидит, как нам трудно живётся…
Святой отец, священник и раввин решили выяснить, кто из них лучше всего справляется со своей работой. Поэтому они решают, что каждый из них отправится в лес, найдёт там медведя и попытается обратить его в свою веру. Позже, в тот же день, они собираются все вместе. Святой отец начинает: — Я застал медведя, сидящим на дереве. Я благословил его и окропил святой водой. На следующей неделе его первое причастие. Священник говорит: — Я обнаружил медведя у ручья и начал проповедовать ему Святое Слово Божье. Медведь был так загипнотизирован, что позволил мне крестить его. Они оба смотрят на раввина, который весь исцарапан, в синяках и в разорванной в клочья одежде. Раввин смотрит на них и говорит: — Наверное, мне не следовало начинать с обрезания.