Батя варит шоколад (вижу рифму)

“Свою жену не ругаю,
Её никогда я не брошу,
Это ведь со мной она стала плохая,
А брал-то я её хорошей”.

Штирлица Мюллер зверски пытал –
Нюхать портянки свои заставлял.
К счастью, неведомо было уродине:
Штрилицу нравились запахи Родины

В младенчестве все дети просят
Или бутылку, или грудь
Я повзрослел а к интересам
Добавился лишь интернет

Душой и телом охладев
Я погасил свою жаровню...
Ещё смотрю на юных дев,
Хотя зачем, уже не помню...!

Ты можешь быть бесконечно прав,
но какой в этом толк,
если санитар уже
колет тебе феназепам...

Попрощалась со мною потенция
Зубы, волосы, пламенный пыл
Хорошо, что осталась деменция
Обоссался и тут же забыл!

Возле одного пузыря собрались Пушкин, Лермонтов и Маяковский и решили отметить праздник. Посовещавшись, решили, что каждый, про сколько сочинит, столько и выпьет.
Пушкин:
— Рыбки плавают по дну, выпью рюмочку одну! – выпивает рюмку.
Лермонтов:
— Рыбки плавают на дне, выпью рюмочки я две! – гордо опрокидывает две.
Маяковский:
— Вы ребята молодцы, остальное выпью я!

Сын собирает утиль на отрядном,
папа с друзьями пьёт водку в парадном...
К маме в больницу попали всем домом:
папа – с циррозом, а сын – с переломом.

Было у отца три сына:
Старший был почти машиной;
Средний – геносимбиот;
Младший был без улучшений –
Хомо сапиенс, урод.

Я в пилу заправлю
свеженький бензин
много ходит целых
мало половин.

Ты слишком мал! Куда ты лезешь!?
Ты слишком стар! Зачем тебе?
И скажут в речи поминальной
Не смог... А кто ему мешал?

Кто медведям лапы рвёт,
Зайчиков под дождь суёт,
Танин мячик бросил в речку,
Обломал быку дощечку.
Каждый знает, это кто,
Это — Агния Барто!

согласно штампу обязуюсь
варить невкусные борщи
хотеть пальто из меха норки
а секса больше не хотеть

Не любят грустных и седых
одни лишь дуры и бездарности,
а мы ведь лучше молодых –
у нас есть чувство благодарности.

Был Артёмка членом мал,
Но сообразителен.
Повзрослел и девкой стал,
Теперь он восхитителен.

Шёл Шива по шоссе,
Сокрушая сущее,
А навстречу Маша шла
Круглое сосущая

У дома лужа, высыхая,
С собой уносит в высь небес
Отображенья дев, прошедших
В колготках, трусиках… и без.

Я всегда, когда напьюсь,
головой о стенку бьюсь.
То ли вредно мне спиртное,
то ли просто возрастное.

Кому-то эта фраза
покажется пошла,
но молодость как фаза
развития прошла.

Беспечные подруги
Давно минувших дней
Уже не столь упруги,
Чтоб не сказать сильней.

А те, что им на смену
Успели подрасти,
Такую ломят цену,
Что Господи прости.

Жизнь свою люблю я
Жизнь ведь это сласть
Жалко очень быстро
Мимо пронеслась

В десять лет игрушки, в двадцать лет понты,
В тридцать лет надежды, в сорок лет коты.
С десяти курила, с двадцати пила,
В сорок протрезвела, живность завела.

Однажды в студеную зимнюю нору
Охотник свалился, теряя опору.
— Мне что же, — ворчит, — до весны здесь сидеть?!
— Да ты оптимист! — отозвался медведь.

— Кто знает, где можно достать борную кислоту?
— Аптека.
— Улица, фонарь.
— Батарейка и технарь.
— Кокс и амепразол, Не туда походу я пошёл...

Для домашнего зверья
Люди вроде Бога.
Только кот. Как понял я,
Атеист немного.

страшней всего когда за стенкой
сосед ругается с женой
и ты своё услышал имя
два выстрела и в дверь звонок

если мир — театр и все мы
актёры и играем роль
хочу сказать гримёр хреновый
и декорации говно

На улице Военной — ОДИН известный дом.
Тот дом забором окружен, ДВА отделения в нём.
Там ТРОЕ из четырнадцати слышат «голоса»,
За это их и привезли ЧЕТЫРЕ колеса,
Там ПЯТЬ бездельников врачей им трифтазин дают,
ШЕСТЬ санитарок там такой устроили уют.
Что СЕМЕРО из сорока покончили с собой,
Напившись импортных лекарств, скончался и ВОСЬМОЙ,
ДЕВЯТЫЙ раз себя спросил: зачем сюда попал?
ДЕСЯТЫЙ раз себе сказал, что сам того не знал.

Люблю грозу в начале мая,
Люблю метели в феврале.
Но не люблю, когда в апреле
То в шортах, то в пуховике.

Нас маразм не обращает в идиотов,
а в склерозе много радости для духа:
каждый вечер — куча новых анекдотов,
каждой ночью — незнакомая старуха.