Тяжёлый год

Штирлиц проснулся в холодном поту с криком: «Раскрыли! Меня раскрыли!». Потом посмотрел на одеяло, натянутое до подбородка, пробормотал: «Померещилось», — и снова уснул.

— Сёма, этот мужчина смотрит на меня уже целый час!
— Да, я заметил. Наверное, антиквар.

Жена кричит своему мужу:
— Абрам! Кто-то сейчас на улице сказал жид!?
Абрам спускается на улицу и подзывает к себе одного из мальчишек.
— Лёша, это ты сказал – жид?
— Дядя Абраша, вы ведь знаете меня с пелёнок. Разве я могу?
Старик подзывает другого.
— Серёжа, это ты сказал – жид?
— Ну что вы, дядя Абраша? Я могу резать, убивать, но слова такого "жид" я не знаю.
Абрам кричит жене:
— Сара! Не еб* ребятам мозги. Это было по телевизору.

Вовочка, с книжкой в руках — подходит к деду:
— Дедушка, я тут на одну книгу у тебя наткнулся. Обложка сильно затёртая, но некоторые слова, хоть и с трудом, но всё таки можно разобрать:
"...оральный ...екс ....тел... низма".
Дед, неужели это у тебя на книжной полке стоит какая-то порнография?
— Конечно же нет, Вовочка, это "Моральный кодекс строителя коммунизма"!

Таксист в медицинской маске:
— Ххмпфпдрочилсьнм..
Я:
— Что по дрочильням?
Таксист:
— Подрасчистили снег, говорю.

Старость — это ужас именно для той женщины, у которой в этой жизни ничего кроме молодости и красоты, никогда и не было.

Все женщины молоды, но некоторые моложе других.

Говорят, что собаки очень сильно похожи на своих хозяев. Если это действительно так, то моя собака — жратвейлер!