2447 
0Москва. Зима. Ночь. В свете фонарей крупными хлопьями медленно падает снег. Раздаётся звон разбитого стекла!!!
Пионер Вася стремглав убегает от дворника, который гонится за ним в валенках, тулупе и с метлой наперевес, убегает и думает:
- И на кой чёрт мне всё это надо?!! Этот имидж уличного мальчишки, эти битые стёкла, этот футбол посреди зимы... Сидел бы дома! Уроки-то сделал! Пил бы тихонько ароматный чай, читал бы моего любимого Эрнеста Хемингуэя и размышлял бы о смысле жизни...
Америка. Ки-Уэст. Штат Флорида. Жара. Эрнест Хемингуэй, изнемогая от жары, одной рукой устало утирает пот со лба, другой отодвигает от себя пишущую машинку и думает:
- И на кой чёрт мне всё это надо?!! Эти тупые янки, эта жара, москиты, эта грёбаная писанина!!! Сидел бы ща в Париже, у моего лучшего друга Андрэ Моруа, попивали бы вечерний пунш, рядом лежала бы прелестная куртизанка... Поплёвывали бы на головы беспечным парижанам, любовались бы на Эйфелеву башню и размышляли бы о смысле жизни...
Париж. Вечер. Прохладно. Андрэ Моруа, держа бокал бокал с пуншем, походя обнимает прелестную куртизанку, с неподдельной усталостью смотрит в окно на Эйфелеву башню и думает:
- И на кой мне всё это надо? Эти слащавые парижане, эта потная баба, это вонючее пойло, эта башня, с которой вечно плюют на голову... Сидел бы ща в заснеженной Московии у моего лучшего друга Владимира Набокова, пили бы холодную русскую водку из запотевшего графина, закусывали бы чёрным хлебушком со свежей икоркой и размышляли бы о смысле жизни...
Москва. Зима. Ночь. В свете фонарей крупными хлопьями медленно ложится снег. Владимир Набоков в шапке-ушанке, тулупе, валенках и с метлой наперевес гонится за пионером Васей и думает:
- ПОЙМАЮ -- УББЬЮ ССУКУ!!!
Пионер Вася стремглав убегает от дворника, который гонится за ним в валенках, тулупе и с метлой наперевес, убегает и думает:
- И на кой чёрт мне всё это надо?!! Этот имидж уличного мальчишки, эти битые стёкла, этот футбол посреди зимы... Сидел бы дома! Уроки-то сделал! Пил бы тихонько ароматный чай, читал бы моего любимого Эрнеста Хемингуэя и размышлял бы о смысле жизни...
Америка. Ки-Уэст. Штат Флорида. Жара. Эрнест Хемингуэй, изнемогая от жары, одной рукой устало утирает пот со лба, другой отодвигает от себя пишущую машинку и думает:
- И на кой чёрт мне всё это надо?!! Эти тупые янки, эта жара, москиты, эта грёбаная писанина!!! Сидел бы ща в Париже, у моего лучшего друга Андрэ Моруа, попивали бы вечерний пунш, рядом лежала бы прелестная куртизанка... Поплёвывали бы на головы беспечным парижанам, любовались бы на Эйфелеву башню и размышляли бы о смысле жизни...
Париж. Вечер. Прохладно. Андрэ Моруа, держа бокал бокал с пуншем, походя обнимает прелестную куртизанку, с неподдельной усталостью смотрит в окно на Эйфелеву башню и думает:
- И на кой мне всё это надо? Эти слащавые парижане, эта потная баба, это вонючее пойло, эта башня, с которой вечно плюют на голову... Сидел бы ща в заснеженной Московии у моего лучшего друга Владимира Набокова, пили бы холодную русскую водку из запотевшего графина, закусывали бы чёрным хлебушком со свежей икоркой и размышляли бы о смысле жизни...
Москва. Зима. Ночь. В свете фонарей крупными хлопьями медленно ложится снег. Владимир Набоков в шапке-ушанке, тулупе, валенках и с метлой наперевес гонится за пионером Васей и думает:
- ПОЙМАЮ -- УББЬЮ ССУКУ!!!
Жизненное